Анализ стихотворения «Бабушке» 1914 год.
В стихах Цветаевой часто встречаются смерть и жизнь, и во­прос о том, как судьбы тех, давно уже ушедших людей отража­ются в судьбах нас, живущих сейчас.  Девушка рассматривает портрет своей бабушки, умершей со­всем молодой — много лет назад. Овальная рама. Изображённая на портрете женщина одета по моде того времени: в чёрное пла­тье с раструбами (расширениями в виде воронки).  Обращение «Юная бабушка!» звучит как оксюморон, но это так: люди, ушедшие из жизни молодыми, навсегда остаются та­кими в памяти потомков. Но по родственным связям молодая женщина является бабушкой поэтессы. Лирическая героиня пы­тается проникнуть во внутренний мир женщины на портрете: «Юная бабушка! Кто целовал / Ваши надменные губы?»  Взгляд поэтессы словно скользит по изображению, с лица и губ переходит на руки, на локоны — всё это вызывает ассоциа­ции, впечатление отражается в эпитетах и сравнениях. Назывные предложения звучат печально и словно бы отдалённо:  Руки, которые в залах дворца  Вальсы Шопена играли…  По сторонам ледяного лица  Локоны, в виде спирали.  Тёмный, прямой и взыскательный взгляд.  Взгляд, к обороне готовый.

Четырёхстопный дактиль, которым написано стихотворение, в этих строфах вызывает ощущение старинного вальса, аллитера­ция — плавное скольжение пары:  По сторонам ледяного лица  Локоны, в виде спирали.  И вновь — от разглядывания — к попытке понять пережива­ния, страдания и радости этой женщины, черты характера кото­рой, возможно, перешли и к самой Цветаевой: «Юная бабушка, кто вы?» Жизнь — это возможность создать: себя, свою судьбу, участвовать в судьбах других людей; возможность творить, ро­жать детей, радоваться и печалиться. Почему прерывается жизнь человека, когда он ещё только на пороге?  Когда мы читаем: «День был невинен, и ветер был свеж» — невольно хочется задать вопрос самому себе: какой день был не­винен, какой ветер был свеж: тот, в который лирическая героиня рассматривает портрет, или тот, в который художник рисовал этот портрет? В момент создания стихотворения или десятки лет до этого? Непривычно звучит по отношению к дню прилагатель­ное «невинен» (чист, непорочен), странно выглядит определение «тёмные» по отношению к слову «звёзды». Время и пространство словно смещаются, вызывая некие космические изменения, кото­рые приводят героиню к внезапному прозрению:  — Бабушка! -— Этот жестокий мятеж В сердце моём — не от вас ли?..  Стихотворение «Мне нравится, что вы больны не мной»  Стихотворение «Мне нравится, что вы больны не мной» зву­чит в фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», где его ис­полняет главная героиня.  Лирическая героиня мысленно обращает свой монолог к че­ловеку, к которому она ощущает глубокую симпатию. Но сначала читателю кажется, что она радуется тому, что не любит его, и то­му, что он её не любит. Поэтесса описывает особенности пробу­ждения любви, объяснений, венчания — внешне радуясь тому, что этот путь герой пройдёт не с ней. И лишь в последних стро­ках невольное, казалось бы, «увы!» открывает истинные чувства лирической героини.  Стихотворение говорит нам о том. как часто человек не по­нимает свои истинные чувства, поддаваясь гипнозу доводов рас­судка. Но подлинное, глубинное чувство всегда в конечном итоге вырвется наружу.

Анализ стихотворения «Бальмонту»
Стихотворение М. Цветаевой «Бальмонту» написано в ноябре 1919 г. Скудный комментарий к нему: «Это стихотворение при жизни М. Цветаевой не печаталось» – ещё больше интригует; впрочем, понятно почему. Ведь оно входило в сборник «Лебединый стан», который имел свою судьбу. И сегодня сборник «Лебединый стан» (1917—1921) – самая неоднозначно оцениваемая книга, создававшаяся в период революции и Гражданской войны. Стихотворение «Бальмонту» есть отражение характера и жизни поэта, его состояния души в экстремальной ситуации голода и разрухи, девальвации ценностей. 
 Стихотворение отражает ярко выраженный субъективный характер, что и подтверждается первыми строками: 
 Пышно и бесстрастно вянут 
 Розы нашего румянца. 
 Как известно, М. Цветаева и К. Бальмонт, в отличие от многих поэтов­декадентов, всегда имели здоровый цветущий вид. Вполне возможно, что этими словами поэтесса хотела подчеркнуть не только физический процесс увядания (что происходит при определённых условиях жизни), но и изменение манеры письма. 
 Тема стихотворения-голод – единство – достоинство. Причём, единство здесь также будет полисемантичным понятием: единство с кем­либо (в данном случае, с Бальмонтом) и единство как исключительность. Отсюда и идея произведения – «единство» человеческих душ. А ведь именно это и объединяло М. Цветаеву с К. Бальмонтом: они были поэтами, то есть людьми принципиально чуждыми быту. Из воспоминаний М. Цветаевой об этом страшном времени ясно, что голод был поводом для того, чтобы научиться произносить одну фразу: «Ах, если бы мы были богаты!» 
 Стихотворение содержит и иноязычную лексику, которая представлена словами «камзол», «гидальго» –она помогает понять историю жизни лирического героя и философию произведения. Доминантные слова – «голодаем», «луковица», «народ», «гордыня» (спесь). Они и определяют тему стихотворения: даже будучи нищим, человек должен гордо нести своё человеческое достоинство, ибо, по мнению, М. Цветаевой, да и самого К. Бальмонта, гордый русский поэт­творец предпочтёт скорее могилу, нежели унижение, в какой бы форме оно ни проявлялось. С одной стороны, в стихотворении фигурируют «благородные» лексемы (испанцы, гидальго, камзол, гордыня, мантия), с другой – «простонародные» (спесь, луковица, пиршество). Эти слова становятся своего рода образами­символами, ориентирами для читателя в том, чтобы понять философию жизни: вечные ценности – непокупаемы, а голод во все времена равняет людей всех сословий и званий. Сопоставляются два полюса человеческих отношений (по социальному статусу): люди благородные по крови или в силу каких­то причин присоединяемые к элитарному классу и народ – некая безликая масса. Стихотворение написано четырёхстопным хореем. Название размера буквально с греческого переводится как «плясовой». 
 Четырёхстопный хорей, которым написано стихотворение М. Цветаевой, как нам видится, передаёт смятенное настроение, сомнение. Это и неудивительно. Ведь в процессе реализации идеи произведения М. Цветаева ведёт внутренний диалог с самой собой о целесообразности такой жизненной позиции. Эта внутренняя диалогичность (не поток сознания!) отражена и в интонации произведения, и в его синтаксическом оформлении: 
 Жизни ломовое дышло 
 Спеси не перешибило 
 Скакуну. Как бы не вышло: 
 – Луковица – и могила. 
 Стихотворение заканчивается очевидным выбором М. Цветаевой: голодали как идальго. Это и ответ, и оправдание, и нравственный выбор в пользу высоты человеческого достоинства и внутреннего благородства даже в ситуации голода.
 
Анализ стихотворения « В зале»
 
Лирика Марины Цветаевой
 
Гений Марины Цветаевой — в ее силе и самобытности. В ее творчестве многое выходило за рамки привычных устоев, широко признаваемых литературных вкусов. То же можно сказать и о личности поэтессы, еще в ранней юности поклявшейся себе сохранить верность своим чувствам, своему делу вне зависимости от времени и обстоятельств.
Уже в первых цветаевских стихах была неизвестная ранее в русской женской поэзии жесткость, резкость поэтов-мужчин. Таков был характер не только лирической героини ее стихов, но и самой Цветаевой. Традиционной женской слабости, изящности и легкости стиха она противопоставила твердость духа и силу мастера.
Я знаю, что Венера — дело рук,
Ремесленник — и знаю ремесло.
Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения.
Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах — вся ее жизнь.
По тебе тоскует наша зала, —
Ты в тени ее видал едва —
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Независимостью своего творчества и всего своего жизненного поведения Марина Цветаева отстаивала право женщины иметь сильный характер, отвергая устоявшийся образ женственности. Счастью быть любимой и любить она предпочитала счастье свободы:
Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает — и бездна пролегла
От правого — до левого крыла!
При всей своей гордыне, “вероломности” Цветаева может отдаваться короткому мгновению любви:
Мой! — и о каких наградах.
Рай — когда в руках, у рта —
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться с утра!
Но у Марины Цветаевой была своя святая заповедь: “Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!”, которой поэтесса была верна всю жизнь. Может быть, поэтому разлука стала одним из основных мотивов лирики Цветаевой. “Я не знаю ни одного поэта в мире, который бы столько писал о разлуке, как Цветаева. Она требовала достоинства в любви и требовала достоинства при расставании, гордо забивая свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая”, — пишет о ней Евгений Евтушенко. Вот строки из “Поэмы Конца”:
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
— Наша улица! — Уже не наша... —
— Сколько раз по ней... — Уже не мы... —
— Завтра с западу встанет солнце!
— С Иеговой порвет Давид!
Что мы делаем? — Расстаемся.
И хотя она расценивала порой расставание как “сверхъестественнейшую дичь”, как “звук, от коего уши рвутся”, она всегда оставалась верна себе:
Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть —
Как сами себе верны.
Марина Цветаева говорила, что “глубина страдания не может сравниться с пустотой счастья”. Этой глубины в ее жизни хватило сполна. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в сложное время, Марина Цветаева оставалась поэтом, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, преследовавшие ее. Цветаева хорошо ощущала время, эпоху, в которую ей довелось жить. Поэтому в ее стихах такое внутреннее напряжение, надлом. Будто предчувствуя свою трагическую судьбу, Марина Цветаева пишет такие строки:
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Смерть “в семнадцать лет”, о которой просит лирическая героиня Цветаевой, — это возможность избежать многих будущих страданий.
Что впереди! Какая неудача?
Во всем обман и, ах, на всем запрет! —
Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.
Пророчество своей собственной судьбы было не единственным в творчестве Марины Цветаевой. Главным пророчеством поэтессы стало ее очень часто цитируемое стихотворение:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.
Ворвавшимся, кате маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти —
Нечитанным стихам! —
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто на брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Основные мотивы лирики М. Цветаевой
Жизнь посылает некоторым поэтам такую судьбу, которая с первых же шагов сознательного бытия ставит их в самые благоприятные условия для развития природного дара. Такой яркой и трагической была судьба Марины Цветаевой, крупного и значительного поэта первой половины нашего века. Все в ее личности и в ее поэзии (для нее это нерасторжимое единство) резко выходило за рамки традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова. Со страстной убежденностью она утверждала провозглашенный ею еще в ранней юности жизненный принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды, и именно этот принцип обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями в трагической личной судьбе.
Моя любимая поэтесса М. Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Рябина стала символом судьбы, тоже полыхнувшей алым цветом ненадолго и горькой. Через всю жизнь пронесла М. Цветаева свою любовь к Москве, отчему дому. Она вобрала в себя мятежную натуру матери. Недаром самые проникновенные строки в ее прозе — о Пугачеве, а в стихах — о Родине.
Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Сколько цветаевских строчек, недавно еще неведомых и, казалось бы, навсегда угасших, мгновенно стали крылатыми!
Стихи были для М. Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Она поверяла им все:
По тебе тоскует наша зала, —
Ты в тени ее видал едва —
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Слава накрыла Цветаеву подобно шквалу. Если Анну Ахматову сравнивали с Сапфо, то Цветаева была Никой Самофракийской. Но вместе с тем, с первых же ее шагов в литературе началась и трагедия М. Цветаевой. Трагедия одиночества и непризнанности. Уже в 1912 году выходит ее сборник стихов “Волшебный фонарь”. Характерно обращение к читателю, которым открывался этот сборник:
Милый читатель! Смеясь как ребенок,
Весело встреть мой волшебный фонарь,
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.
В “Волшебном фонаре” Марины Цветаевой мы видим зарисовки семейного быта, очерки милых лиц мамы, сестры, знакомых, есть пейзажи Москвы и Тарусы:
В небе — вечер, в небе — тучки,
В зимнем сумраке бульвар.
Наша девочка устала,
Улыбаться перестала.
Держат маленькие ручки синий шар.
В этой книге впервые появилась у Марины Цветаевой тема любви. В 1913—1915 годы Цветаева создает свои “Юношеские стихи”, которые никогда не издавались. Сейчас большинство произведений напечатано, но стихи рассыпаны по различным сборникам. Необходимо сказать, что “Юношеские стихи” полны жизнелюбия и крепкого нравственного здоровья. В них много солнца, воздуха, моря и юного счастья.
Что касается революции 1917 года, то ее понимание было сложным, противоречивым. Кровь, обильно проливаемая в гражданской войне, отторгала, отталкивала М. Цветаеву от революции:
Белый был — красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был — белый стал:
Смерть победила.
Это был плач, крик души поэтессы. В 1922 году вышла ее первая книга “Версты”, состоящая из стихов, написанных в 1916 году. В “Верстах” воспета любовь к городу на Неве, в них много пространства, простора, дорог, ветра, быстро бегущих туч, солнца, лунных ночей.
В том же году Марина переезжает в Берлин, где она за два с половиной месяца написала около тридцати стихотворений. В ноябре 1925 года М. Цветаева уже в Париже, где прожила 14 лет. Во Франции она пишет свою “Поэму Лестницы” — одно из самых острых, антибуржуазных произведений. Можно с уверенностью сказать, что “Поэма Лестницы” — вершина эпического творчества поэтессы в парижский период. В 1939 году Цветаева возвращается в Россию, так как она хорошо знала, что найдет только здесь истинных почитателей ее огромного таланта. Но на родине ее ожидали нищета и непечатание, арестованы ее дочь Ариадна и муж Сергей Эфрон, которых она нежно любила.
Одним из последних произведений М. И. Цветаевой явилось стихотворение “Не умрешь, народ”, которое достойно завершило ее творческий путь. Оно звучит как проклятие фашизму, прославляет бессмертие народов, борющихся за свою независимость.
Поэзия Марины Цветаевой вошла, ворвалась в наши дни. Наконец-то обрела она читателя — огромного, как океан: народного читателя, какого при жизни ей так не хватало. Обрела навсегда.
В истории отечественной поэзии Марина Цветаева всегда будет занимать достойное место. И в то же время свое — особое место. Подлинным новаторством поэтической речи явилось естественное воплощение в слове мятущегося в вечном поиске истины беспокойного духа этой зеленоглазой гордячки, “чернорабочей и белоручки”.
 
 
Анализ стихотворения «Плач Ярославны».
Жанрово-композиционный анализ стихотворения М.И. Цветаевой «Плач Ярославны».
Стихотворение обращено к современности. В его основе – трагедия русской женщины, женщины XII и XX веков, трагедия Руси и народа России. Создается впечатление, что душа Марины больше не может выдержать напряженных чувств. Она стремится освободиться от переполняющей сердце боли через Слово. В стихотворении «Плач Ярославны» и любовь к мужу, и боль за него, и преданность своему народу, и верность своей Родине. Она плачет за всех русских женщин.
Главным героем в стихотворении выступает Ярославна. Она черпает веру и надежду в сильном характере древней героини. Разница во времени Восемь столетий. Сколько поколений унесла река времени, как изменился мир. Остались только:
Любовь – боль – слезы: все душевные страдания.
А еще – Плач… Он старше «Слова»… В нем жизнеутверждающий пафос. Каковы жанровые особенности произведения?
(Это обрядовая песня – плач).
– Верно. При этом плач имел традиционную композицию: Она импровизировалась по определенному стандарту: зачин (как правило, содержащий обращения) → причитания → концовка. Проследите отражение такого типа композиции в стихотворении М.И. Цветаевой «Плач Ярославны».
(1. Зачин.
«Плач Ярославны» – Слышите?
Вопль-обращение «Игорь мой», обращение к ворону, Солнцу.
Вопль-обращение «Русь! Игорь!».
 2. Причитания.
Монолог – размышления, обращение к ветру, диалог с ветром.
 3. Концовка: «Плач Ярославны» – Слышите? Судьба Ярославны).
– Остановимся подробнее на зачине, причитаниях и концовке стихотворения. Обратите внимание на то, что структура стихотворения говорная, интонация народного плача. В зачине ключевое слово – «вопль стародавный». Это эпитет. Он подчеркивает древность. К нему присоединяются слова: непрерывный – неизбывный. Автор как бы требует от нас – «Слышите?» Перед словом ставит знак «тире». К зачину Цветаева относит и обращение к Игорю (5 раз). Обращение к Игорю усиливается словами «мой», «князь». Это крик души, желание донести свой голос, чувство до любимого человека. А им для Цветаевой был Сергей Эфрон. Ее любовь к нему была сплетена из нежности и жалости: «Такие – в роковые времена – слагают стансы – и идут на плаху» (3 июня 1914 г., Коктебель, стих «С.Э.»).
Заканчивается зачин словом «Русь». Это не случайно. Для поэтессы и ее героини Ярославны судьба любимого и Родины жизненно важны. Без них она жить не сможет.
Автор внимательно следит за словом. Здесь и обращение к любимому и к силам природы, и размышления о жизни, о превратностях судьбы. Обращение – традиционная форма для фольклора.
Что касается причитаний, то здесь важно отметить, что плакальщицы (вопленицы) не просто оплакивали усопшего. Они рассказывали о его жизни, делах. Выстраивается цепочка: ложь – обман – смерть: «Лжет, обманул нас Баян льстивый…». Смешение слов высокого и низкого стилей придает размышлениям разоблачительный характер: «пал Игорь» – погиб за Отечество, за Русь, за правое дело. Настораживает слово «белое». В нем заложен глубокий смысл. Как вы думаете, какой?
(«Белое дело» – правое дело – Белое движение в России (историческое явление). В 1920 г. произошло крушение Белого движения. Оно повсюду было разгромлено).
Действительно, писатель Шульгин писал: «Белые – русские люди. Они взялись за оружие, чтобы власти дали всем возможность жить, трудиться, прекратить раздувать ненависть к белым. Это почти святые».
Далее поэтесса обращается к ветру. Интересен повтор этого слова: Ветер  → Ветрило  → Вихрь  → Бродяга. Перемещается горизонтально: Мощный ветер → Круговые движения  → Бездомный. Интересен, как видим, и повтор слова «белый», «белое тело», «Белое дело», «Белый Дон», «белый поход». Белый – это цвет правды, чистоты, святости помыслов. Таким переплетением М.И. Цветаева доказывает основную мысль: напрасно ввергли Русь и в эту кровавую бойню, напрасно погиб Игорь. Кратки, лаконичны фразы. Но как велика сила чувств, переданных автором! Очень интересен выбор эпитетов к слову «плач»: плач ярый – сильный, плач плавный – бессильный, уже нет больше силы. И в обрядовом плаче, и в плаче Ярославны Цветаева просматривает образ женщины – матери, жены. Только они могут так оплакивать дорогих им людей.
Последние строфы дают ответ на вопросы: Какова же судьба Ярославны Цветаевой? Кто виноват в ее трагедии?
(Белое движение разгромлено («Кончен белый поход»). Русь кончена. Мужа, борца за справедливость – нет! И ей в этом мире места нет).
А случилось это 31 августа 1941 года, когда она приехала с сыном в Елабугу. А. Ахматова писала: «Ее убило то время, нас оно убило, как убивало оно многих, как оно убивало и меня…».
Мы с тобой сегодня, Марина,
По столице полночной идем…
А вокруг погребальные звоны
Да московские дикие стоны
Вьюги, наш назаметающий след.
Перейдем к анализу стиховой структуры стихотворения.
 (Произведение необычно делится на строфы (части) – они различны по строению. Каждая из строф несет определенную мысль, но логично связаны, ритмичны за счет переносов (дополнительные паузы):
– Игорь мой! Князь (пауза)
– Игорь мой! Князь (пауза)
– Игорь!
В 3-й строфе тоже 5 пауз).
– Какую изобразительную роль играют паузы?
(Паузы связаны с дыханием рыдающего человека, речь его прерывиста. Кроме того, в этих словах первый слог ударный. Этот прием усиливает ритм стиха: вопль, плачут, слышите, ворон, глаз, солнце, стрелы).
Вслушаемся в звучание стихотворения. Вот оно слово ПЛАЧ. Автор использует аллитерацию и ассонанс. Этим самым слышим отзвуки слова. Давайте проследим:
Вопль стародавний ([о]) пл [а]
Плач Ярославны пл, [а] [а]
Слышите? сл, [ы]
Непрерывный [ы]
Вопль – неизбывный [о] пл, [ы]
пл-сл-гл-л; а-о-ы
Так М. Цветаева достигает гармоничного единства. Делая вывод, думаешь, откуда Цветаева нашла силу, чтобы создать такое патриотическое произведение. Ее героиня сильна, она готова вынести все во имя спасения Отечества, Руси, мужа. Без них она и жить не хочет. Такова Ярославна Цветаевой. Такова Ярославна во все времена.
 
 
Анализ "Стихи о Москве" Цветаевой М.И.
Поэтический цикл М.И. Цветаевой «Стихи о Москве» включает в себя девять наиболее значительных стихотворений ее раннего творчества, написанных весной и летом 1916 года. Он воплощает характерные особенности цветаевского синтаксиса (фрагментарность, обилие тире и восклицаний), передающие взволнованное отношение лирической героини к миру, любование красотой родного города.
 
 В цикле «Стихи о Москве» изображен дореволюционный город, главным украшением которого являются храмы. Сорок со-роков церквей, купола, часовни, соборы изображены М.И. Цветаевой в радостном величии, на фоне колокольного звона. «Как золотой ларчик, Иверская горит», — пишет Цветаева в третьем стихотворении цикла, имея в виду московскую чудотворную икону Божьей Матери. Празднование в честь этой иконы совершается как раз 31 марта, когда и написаны эти поэтические строки (все три первых стихотворения цикла). Во втором стихотворении упоминается знаменитая икона «Нечаянная радость», также посвященная Божьей Матери. На иконе изображена горница и перед нею на коленях — раскаявшийся грешник.
 
 Лирическая героиня стихотворения обещает своему чужеземному гостю, которому она показывает Москву, покровительство богородицы («И на тебя с багряных облаков Уронит богородица покров»). Икона находится в Кремле, неслучайно Цветаева упоминает Спасские ворота. Но очевидно, что автора интересуют не просто архитектурные красоты Москвы, а в первую очередь православные святыни. Празднование иконы Иверской Божьей Матери происходит во время Великого Поста, о котором также упоминает Цветаева в цикле («Ты постом
 
 —    говей, Не сурьми бровей»).
 
 Каждое поколение бережно, как самую драгоценную святыню, передает следующему из рук в руки Москву. Однако и после смерти лирическая героиня М.И. Цветаевой не отделяет свою судьбу от образа родного города («Мне же — вольный сон, колокольный звон. Зори ранние На Ваганькове», «В дивном граде сем, В мирном граде сем, Где и мертвой мне Будет радостно...»). Употребление древнерусского варианта слова «град» вместо современного «город» на уровне лексики подчеркивает древнюю историю Москвы.
 
 Уже в ранней лирике М.И. Цветаевой мотив смерти является одним из ключевых. В четвертом стихотворении цикла лирическая героиня пытается представить картину своего прощания с миром. Образ смерти ассоциируется у М.И. Цветаевой с благообразием («Сквозь легкое лицо проступит — лик», «О, наконец, тебя я удостоюсь. Благообразия прекрасный пояс!», «Меня окутал с головы до пят Благообразия прекрасный плат»), отстраненностью («Отцарствуют, отплачут, отгорят... Мои глаза») и покоем («Паломничество по дорожке черной К моей руке, которой не отдерну»).
 
 В пятом стихотворении цикла М.И. Цветаева называет Москву «городом, отвергнутым Петром». Здесь имеется в виду факт переноса Петром Первым столицы из Москвы в Петербург. Однако М.И. Цветаева все равно считает Москву первым городом России. Для нее важен православный календарь. Неслучайно в цикле упоминается Пасха, Троицын день и, наконец, Иоанн Богослов.
 
 В восьмом стихотворении главной становится тема соборного единения («Москва! Какой огромный Странноприимный дом! Всяк на Руси — бездомный, Мы все к тебе придем»).
 
 От картины собственных похорон лирическая героиня мысленно переносится ко дню собственного рождения. Последнее стихотворение цикла начинается и заканчивается любопытной художественной деталью — образом красной рябиновой кисти. Эта кисть в последней строфе стихотворения наделяется эпитетами «жаркий», «горький» и символизирует страстный, импульсивный характер лирической героини. «Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть», — пишет М.И. Цветаева.
 
 Цикл «Стихи о Москве» создан в традициях русской православной культуры, и образ города воспринимается как символ национальной святыни. Перестав быть официальной столицей, Москва продолжает восприниматься лирической героиней как сердце родной земли, чему немало способствуют расположенные здесь православные храмы и иконы.
Анализ стихотворения М.Цветаевой «Молодость»
Стихотворение «Молодость» написано в 1921 году. Оно состоит из двух частей. Каждая из них – обращение поэта к уходящей молодости. 
      Из первой части мы узнаем, что молодость для Цветаевой была «ношей и обузой», «морокой», что она принесла много страданий поэту: 
     Ты в ночи начесывала гребнем, 
     Ты в ночи оттачивала стрелы. 
     Щедростью твоей давясь, как щебнем, 
     За чужие я грехи терпела. 
      Хотя в этом четверостишии слышится упрек, хотя молодость «морока», «ноша и обуза», все же Цветаевой не хочется прощаться с ней: 
     Неспроста руки твоей касаюсь, 
     Как с любовником с тобой прощаюсь 
     Вырванная из грудных глубин – 
     Молодость моя! – Иди к другим! 
      На мой взгляд, строчка «вырванная из грудных глубин» этого четверостишия наиболее ярко выражает, насколько трудно поэту «отпустить» свою молодость. 
      Использование повторов, слов, образованных при помощи уменьшительно-ласкательных суффиксов – сапожок, лоскуток, голубка; многочисленных обращений – «моя голубка», «золотце мое», «шалая моя», помогло Цветаевой высказать свое отношение, показать привязанность, свою любовь к молодости. 
      Для выражения значимых слов и выражений поэт, как и в многих других своих стихотворениях, использует многочисленные тире, восклицательные и вопросительные знаки: 
     Шалая моя! Пошалевали 
     Досыта с тобой! – Спляши, ошпарь! 
     Золотце мое – прощай, янтарь! 
      Цветаева строит свое стихотворение «Молодость» на контрасте используемой разговорной, просторечной и устаревшей лексике – «яств», «лазоревый». Подобный контраст усиливает индивидуальный эмоциональный настрой стихотворения. 
      Интонационное, ритмичное богатство, яркая экспрессивность, тонкое лексическое чутье – характерные черты Цветаевой, которые прослеживаются и в стихотворении «Молодость».
 
 
 








Анализ стихотворения «Если душа родилась крылатой...»
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Красною кистью 
     Рябина зажглась. 
     Падали листья. 
     Я родилась. 
     М. Цветаева
 
     Марина Ивановна Цветаева — большой, сильный и смелый талант. Стихи начала писать рано, с шести лет, печататься — с шестнадцати. Уже в юношеских стихах Цветаевой проявляется ее индивидуальность, свой стиль и слог. 
     В ранних стихах Марины Ивановны господствует песенное начало, звонкость и полная свобода поэтического дыхания.
      Как правая и левая рука — 
     Твоя душа моей душе близка. 
     Мы смежены, блаженно и тепло, 
     Как правое и левое крыло. 
     Но вихрь встает — и бездна пролегла 
     От правого — до левого крыла!
 
     Мятежность и неуступчивость, желание все проверить самой отличают ее первые стихи. Цветаевой интересны истоки этой непокорности. Она хочет понять и осознать прежде всего себя, свое место в этом прекрасном разноголосом и многоцветном мире.
 
     У первой бабки — четыре сына, 
      Четыре сына — одна лучина... 
     А у другой — по иному трахту! — 
     У той тоскует в ногах вся шляхта. 
      Обеим бабкам я вышла — внучка: 
     Чернорабочий — и белоручка!
      В центре этого многокрасочного и многозвучного мира стоит столь же резко выявленный в своих национальных чертах образ лирической героини, от лица которой написаны все стихи,— женщины с “гордым видом” и “бродячим нравом”, носительницы “страстной судьбы”, которой “все нипочем”, которая не знает удержу ни в страсти, ни в отчаянии, ни в любви, ни в ненависти, а во всем жаждет только “безмерности”.
 
     Другие — с очами и с личиком светлым, 
     А я по ночам беседую с ветром 
     Не с тем — италийским 
     Зефиром младым, — 
     С хорошим, с широким, 
     Российским, сквозным...
      Стихия своевольства, душевного бунтарства, “безмерности” — вот та эмоциональная среда, вне которой нельзя понять ни поэзию Цветаевой, ни самого поэта. Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни покоя, ни благоденствия, всегда была в полной неустроенности и, хотя хорошо знала себе цену как поэту, ровным счетом ничего не сделала для того, чтобы как-то наладить и обеспечить свою литературную судьбу. И при всем том она была очень жизнестойким человеком, жадно любила жизнь и, как положено поэту-романтику, предъявляла ей требования громадные, часто — непомерные.
 
     Писала я на аспидной доске, 
     И на листочках вееров поблеклых, 
     И на речном, и на морском песке. 
     Коньками по льду и кольцом на стеклах, 
     И на стволах, которым сотни зим, 
     И, наконец — чтоб было всем известно! — 
     Что ты любим! любим! любим! — любим! — 
     Расписывалась — радугой небесной.
      Жизнелюбие Марины Цветаевой воплощалось прежде всего в любви к России и к русской речи. Но как раз при встрече с Родиной поэта настигла жестокая и непоправимая беда.
 
     Ты! Сей руки своей лишусь, — Хоть двух! 
     Губами подпишусь На плахе: распрь моих земля — 
     Гордыня, Родина моя!
 
     Первые четыре года после Октября Цветаева прожила в Москве. Писала много, но печатали мало, и знали ее лишь в узком кругу завзятых любителей поэзии.
      Вчера еще в глаза глядел, 
     А нынче — все косится в сторону! 
     Вчера еще до птиц сидел, — 
     Все жаворонки нынче — вороны!.. 
     Я глупая, а ты умен, 
     Живой, а я остолбенелая. 
     О вопль женщин всех времен: 
     “Мой милый, что тебе я сделала?!” 
     Само — что дерево трясти! — 
     В срок яблоко спадает спелое... 
     — За все, за все меня прости, 
     Мой милый,— что тебе я сделала?!
      В 1922 году ей разрешено было выехать к мужу за границу. Жили в Берлине, Праге, Париже. Вскоре к Цветаевой приходит осознание того, что за “белым движением” не стоит ни исторической, ни человеческой правды, а белоэмигрантская среда с ее мышиной возней и яростной грызней оказалась ей более чуждой и враждебной, чем Советская Россия.
 
     До Эйфелевой — рукой Подать! 
     Подавай и лезь. Но каждый из нас — такое 
     Зрел, зрит, говорю, и днесь. 
     Что скушным и некрасивым 
     Нам кажется ваш. Париж. 
     “Россия моя, Россия, Зачем так ярко горишь?”
      В жестоких лишениях и полном одиночестве Цветаева продолжала мужественно работать — писала не только замечательные лирические стихи, но и поэмы, стихотворные драмы, прозу. Поэзия зрелой Цветаевой монументальна, мужественна и трагична. Она думала и писала только о большом, важном; искала и прокладывала в поэзии новые пути. Стих ее со временем отвердевает, теряет прежнюю летучесть. Читать ее стихи между делом нельзя. Она поэт сложный, требует от читателя встречной работы мысли.
 
     Наша совесть — не ваша совесть! 
      Полно! — Вольно! — о всем забыв. 
      Дети, сами пишите повесть 
     Дней своих и страстей своих.
      В 1939 году Цветаева возвращается в Россию, но жизнь не становится легче; одиночество, тоска, война сломили Марину Ивановну, она добровольно ушла из жизни.
 
     Тоска по Родине! Давно 
      Разоблаченная морока! 
     Мне совершенно все равно — 
     Где совершенно одинокой...
 
     Прошли годы — и поэзия Цветаевой дошла до читателей. Лучшему из того, что написала она, “настал черед” — потому что настоящее в искусстве не теряется и не умирает.
 
 
 
Анализ стихотворения «Любви старинные туманы»

Как для любой женщины, для Марины Цветаевой любовь была важной частью бытия, возможно — важнейшей. Нельзя представить себе героиню цветаевской лирики вне любви, что означало бы для нее — вне жизни. Предчувствие любви, ожидание ее, расцвет, разочарование в любимом, ревность, боль разлуки — все это звучит в лирике Цветаевой. Любовь у нее принимает любые обличья: может быть тиха; трепетна, благоговейна, нежна, а может быть безоглядна, стихийна, неистова. В любом случае она всегда внутренне драматична. 
     Юная героиня Цветаевой смотрит на мир широко открытыми глазами, всеми порами впитывая жизнь, открываясь ей. То же и в любви. Оглядчивость, расчетливость несовместимы с искренним, глубоким чувством. Все отдать, всем пожертвовать — вот единственный закон любви, который приемлет Цветаева. Она даже не стремится завоевать любимого, ей достаточно быть “лишь стихом в твоем альбоме”. 
     Цветаевская героиня немыслима без любования, восхищения любимым. Безоглядность чувств делает ее любовь всеобъемлющей, пронизывающей весь окружающий мир. Поэтому даже природные явления зачастую связываются с образом любимого:
 
     Ты дробью голосов ручьевых 
      Мозг бороздишь, как стих...
 
     Движение одного человеческого сердца к другому — непреложный жизненный закон, естественная часть бытия. И если у других людей разлука часто ослабляет чувства, то у Цветаевой — наоборот. Любовь тысячекратно усиливается вдали от любимого, расстояние и время невластны над ней:
 
     Нежней и бесповоротней 
     Никто не глядел вам вслед... 
     Целую вас через сотни 
     Разъединяющих лет.
 
     Разлука, расставание, неудавшаяся любовь, несбывшиеся мечты — частый мотив в любовной лирике Цветаевой. Судьба разводит двух людей, предназначенных друг другу. Причиной расставания может стать многое — обстоятельства, люди, время, невозможность понимания, недостаток чуткости, несовпадение устремлений. Так или иначе, цветаевской героине слишком часто приходится постигать “науку расставанья”. Это трагическое мировосприятие как нельзя лучше отражено всего в двух строчках известного стихотворения:
 
     О вопль женщин всех времен: 
     “Мой милый, что тебе я сделала ?”
 
     Здесь и вековая скорбь всех женщин в мире — современниц Цветаевой, женщин, умерших задолго до нее и еще не родившихся, — и собственное страдание, и ясное понимание обреченности. Это стихотворение о том, когда один из двоих уходит, а есть еще более тяжелое расставание — волею обстоятельств: “Разбили нас — как колоду карт!” Та и другая разлука тяжела, но ни одна не имеет силы, чтобы убить чувства. 
     Ревность, неизменная спутница любви и разлуки, тоже не осталась в стороне от цветаевской лирики. Строки о ревности трогают ничуть не меньше, чем строки о нежном чувстве, а звучат стократ трагичнее. Самый яркий тому пример — “Попытка ревности”. Наряду с характерной для Цветаевой мукой от потери любви, здесь столько желчи, столько горького сарказма, что автор строк предстает совершенно в новом свете. У нее тысяча ликов, и никогда не знаешь, какой из них проглянет в следующем стихотворении. 
     Образ лирической героини в творчестве Цветаевой двоится. С одной стороны — это женщина, полная нежности, ранимая, жаждущая понимания (“Неизжитая нежность — душит”), с другой стороны — сильная личность, готовая преодолеть все преграды и противостоять хоть всему миру, отстаивая свое право на любовь и счастье. И тот и другой облик — две стороны одной медали, единое целое, предстающее в разных ипостасях. Героине, обладающей этими чертами, свойственны сосредоточенность души, погруженность в любовь до полного растворения. При этом она не подвержена саморазрушению и сохраняет целостность личности. Во всем этом — сама Цветаева. Образы, чувства не надуманы, поскольку искренность — главное оружие поэтессы. 
     Но не следует делать вывод, что в любовной лирике Цветаевой основное место занимают несостоявшаяся любовь, неразделенные или отвергнутые чувства. Ее стихи — как сама жизнь; они бывают как безнадежными, так и полными надежды, как мрачными, так и светлыми. Иногда героиня предстает, полная безмятежного счастья и ощущения праздника, всей грудью вдыхающая саму жизнь:
 
     Милый, милый, мы, как боги: 
      Целый мир для нас!
 
     И уже не озлобленная, измученная ревностью женщина глядит на нас, а юная девочка, упивающаяся любовью, полная нерастраченной нежности. 
     Любовь никогда не умирает, просто перевоплощается, принимает разные обличья и — вечно возрождается. Это постоянное обновление для Цветаевой объясняется очень просто: любовь — воплощение творчества, начало бытия, что всегда-было так важно для нее. Как не могла она жить — и не писать, так не могла жить — и не любить. Цветаева принадлежит к тем немногим людям, которым удалось увековечить и себя, и свою любовь.
 

Анализ стихотворения М.Цветаевой "Имя твоё - птица в руке"
 
Блок и Цветаева... В чем секрет Цветаевой? Что делает её непохожей ни на кого и в то же время внутренне связывает с Блоком? Прежде всего неординарность личности боих поэтов, бунтарский дух, мятежность, небывалая энергия, подчеркнутая напряженность.Свобода от условностей современной жизни воплощались в особенностях стиля. Эти черты отразились в стихах, посвященных Блоку. Любовные признания в них сочетаются с надгробным плачем, звучит предельно искренняя исповедь. Трагическое ощущение одиночества роднит Цветаеву с Блоком. Для её Блок - "два белых крыла", ангел, Божий праведник. Блок - это то-то возвышенное, легкое, но почему-то ускользающее и невещественное. Цветаева славит имя Блока, любит, внемлет, молится ему. Во всех стихах цикла, написанных с 1916 по 1921 г. мы чувствуем горечь утраты и надежду на воскрешение. Заглавным в цикле является стихотворение "Имя твоё - птица в руке...". Оно удивительно тем, что в нем, открывающем цикл, ни разу не произнесено имя Блока, но все равно мы безошибочно определяем, о ком идет речь. Стихотворение состоит из 3 строф. В первой Цветаева воссоздает фонетический и даже графический образ слова "Блок", каждая строчка значима в формировании образа Блока. "Имя твоё - птица в руке" - в слове "блок" всего один слог, но мы чувствуем эту неуловимость мгновения. Вот она, птица, живая, теплая, но раскроешь ладони - улетит и нет её. Вторит этому и строчка "одно единственное движенье губ". Произнести слово - улетает оно, не вернуть. для Цветаевой важен аждый звук имени блока. Когда произносим "л", возникает образ чего-то легкого, холодного, голубого. Так появилась строка "имя твоё - льдинка на языке". Льдинка - это щекочущий холодок тайны, прикосновение к самым сокровенным глубинам души. 
      Музыкальная палитра стихотворения чрезвычайно насыщена: здесь и звон бубенца, и щелканье курка, и топот копыт. Слово "блок" впитывает все звуки, все краски, так умело нанесенные на холст стиха художником. Он и "мячик, пойманный на лету", и "камень, кинутый в тихий пруд". Так и хочется повторить слова Цветаевой из третьей строфы, напоминающие звук поцелуя. Блок Цветаевой - её любовь, любовь духовная, неземная. Цветаева пытается услышать в звучании имени поэта мир его снежной маски: "ключевой, ледяной, голубой" Символично и то, что последнее слово стихотворения - "глубок" - содержит все звуки имени поэта и рифмуется с ним, ведь он безмерен, как и его поэзия. 
      Синтаксис стихотворения очень близок к синтаксису самого лока. Цветаева использует безглагольные синтаксические конструкции, что позволяет ей достичь особой экспрессии в передаче своих чувств. Предложения фиксируют настоящее время, но им свойственнен особый, вневременной характер. Они подчеркивают бессмертие Блока. Это позволяет акцентировать внимание на главном для неё - ассоциативном ряде. Вот почему так велика напряженность, взволнованность поэта. Цветаева использует синтаксический параллелизм: построение синтаксических конструкций 1 и 3 строфы совпадают, что придает стихотворению композиционную завершенность и целостность. Анафора "имя твоё" обращает наше внимание именно на ключевое слово и усиливает восхищение поэтом. Даже тире у Цветаевой несет синтаксическую нагрузку - необходимо сделать паузу. Помогает Цветаевой и инверсия. Она делает строки особенно плавными: ".. в легком щелканье ...". Зрительный образ Блока помогают создать тропы: метафоры ("птица в руке", "льдинка на языке") - они выражают эмоциональное отношение к поэту; эпитеты ("нежная стужа недвижных век"); олицетворение ("назовет курок"), что делает образ Блока более живым, запоминающимся. 
      Повествование держится не столько сюжетом, сколько энергией монолога Цветаевой. Эту энергию даёт стихотворению каждый его элемент.
 
 
 
Пятая строфа побуждает оценить справедливость замечания поэта И. Бродского об особенностях стиля М. Цветаевой: для поэта "фонетика и семантика за малыми исключениями тождественны". Тождественны потому, что само звучание слова становится значимым. Строки "Плач безропотности! Плач болотной // Цапли... Водоросли – плач!" – варьируют (кристаллически наращивая) тему страданий, безропотного отчаяния. Подлинное горе безмолвно (нет сил кричать и заламывать руки), водоросли (образная параллель страдающих безмолвно женщин) как бы утонули в воде – в море слез. Здесь фразеологизму "утонуть в слезах" возвращается его буквальное значение, обнажение внутренней формы фразеологизма обновляет, обогащает его содержание. Безмолвней, безропотней и горше плача не бывает! Аллитерация на сонорные, в первую очередь на "л", (что характерно для Цветаевой вообще) сближает стихотворение с фольклорными жанрами – древними причитаниями, плачем, придавая первичность, "подли 
 
нность", всеобщность (архетипичность) переживаниям женщин, покидающих родину.
 
 
 
 
 
 
Анализ стихотворения Цветаевой "Рельсы"
 
 
Цветаева утверждала: "...чтение есть соучастие в творчестве". В случае с Цветаевой это особенно важно иметь в виду, так как для нее характерна небывалая прежде структурная и семантическая (смысловая) спрессованность поэтического письма, опускание само собой разумеющегося, непредсказуемость, оригинальность метафор, отсылка к мировой и отечественной поэтической классике. В идеале Цветаева требует равного себе по эрудиции, поэтической фантазии читателя1.
 
Вполне сознавая, что "всякая попытка аналитического подхода к синтетическому явлению заведомо обречена" (И. Бродский), то есть поверить гармонию алгеброй невозможно, попробуем, насколько это вообще возможно, развернуть, расшифровать образную структуру стихотворения М. Цветаевой.
Стихотворение "Рельсы" написано 10 июля 1923 года. В мае 1922 года М. Цветаева вместе с дочерью Ариадной вынуждена была оставить Россию. Годы на чужбине были тяжкими: Берлин, Прага, Париж... Отношения с русской эмиграцией были очень сложными, отношение критики – скорее враждебным: участь выдающихся поэтов везде одинакова...
В стихотворении "Рельсы" отразилась и тоска по родине, и горькое чувство безысходности, и чувство общности судьбы с теми, кто вынужден был оставить родной дом...
"Простыня", "полотно", "швея", "ножницы" ("ножницами режущий гудок"), "сваха" – эта бытовая лексика (традиционные предметы женского обихода) в стихотворении Цветаевой обретает метафорический смысл, наполняется траги- ческим содержанием. Отчаянье, сваха здесь воспринимаются как тождественные судьбе ("Простыни разостланы. – Твоя!") , как расстилающие полотно судьбы перед несчастными женщинами. Женская нежность и драматизм предлагаемых судьбою обстоятельств, – на этом столкновении построена первая строфа. "Рельсовая режущая синь!" – и холодно поблескивающие, разрезающие пространство стальные рельсы, и режущая синь (режет глаза от слез, от боли расставания) родного русского неба.
И далее поэтическая мысль в стихотворении развивается не линейно (не аналитически), а кристаллообразно (синтетически), то есть появляется ряд ассоциаций – метафорических образов, развивающих тему женской разлуки с родиной. Причем максимальное приращение смысла происходит благодаря обращению поэтессы к широкому литературно- му контексту. В том числе к пушкинскому: "Пушкинское: сколько их, куда их // Гонит! (миновало – не поют!)" – реминисценция из стихотворения А.С. Пушкина "Бесы". Цветаевой важен мотив изгнания, покорности року, неведомой силе, покорство, безмолвное от бессилия что-либо изменить ("миновало – не поют"), от бессилия перед исторической метелью. См. у Пушкина в "Бесах":
 
      Бесконечны, безобразны,
      В мутной месяца игре
      Закружились бесы разны,
      Будто листья в ноябре...
      Сколько их! куда их гонят?
      Что так жалобно поют?
      Домового ли хоронят.
      Ведьму ль замуж выдают?
Библейские сюжеты также вовлекаются в метафорический контекст стихотворения: "Женою Лота // насыпью застывшие столбы..." По библейской легенде жена праведника Лота превратилась в соляной столп, так как оглянулась назад – на стены грешного, но дорогого ей города Содома, на родной очаг. Как же было не оглядываться в дорогое прошлое женщинам России, покидающим свою родину? "Насыпью застывшие столбы", – это, видимо, железнодорожные указатели километров, но это и неисчислимые окаменевшие от горя и отчаяния женщины-изгнанницы России. В сходном ключе, сочувствуя жене Лота, разрабатывает библейский мотив А. Ахматова в стихотворении 1924 года "Лотова жена". Ахматова также сочувствует жене Лота, которая не могла, в отличие от мужа, не оглянуться "На красные башни родного Содома, // На площадь, где пела, на двор, где пряла, // На окна пустые высокого дома, // Где милому мужу детей родила..." Потому и у Цветаевой "уезжают – покидают,.. остывают – отстают // ...остаются"2.
Образ древнегреческой поэтессы с острова Лесбос Сафо (Сапфо) придает трагедии русских женщин общечеловеческое содержание: "Обезголосившая Сафо плачет, как последняя швея...", – Сафо также вынуждена была оставить родной город. Сафо была необыкновенно знаменитой, ее изображения чеканили на монетах, ее чарующий голос сравнивали с пением соловья. Представить себе утратившую поэтический голос, обезголосившую Сафо невозможно: поэтическое слово – это способ ее существования. Но коль это произошло, значит, отчаяние и горе ее были беспредельны. Перед судьбой, властью рока оказываются все равны, потому что изгнание, потеря родины тяжелы и для гениальной поэтессы, и для "последней швеи". Отчаяние изгнания, повторяясь в веках, объединяет всех женщин.
"Рельсы" М. Цветаевой вызывают в памяти и стихотворение А. Блока "На железной дороге", прежде всего его начальные и заключительные строки:
 
      Под насыпью, во рву некошенном,
      Лежит и смотрит, как живая,
      В цветном платке, на косы брошенном,
      Красивая и молодая...
      Не подходите к ней с вопросами,
      Вам все равно, а ей – довольно:
      Любовью, грязью иль колесами
      Она раздавлена – все больно.
Метафорой занимающейся, но прерванной в самом начале, угасшей до срока зари-жизни завершает Цветаева свое стихотворение:
 
      Растекись напрасною зарею,
      Красное, напрасное пятно!
      ...Молодые женщины порою
      Льстятся на такое полотно.
И вновь цветаевская метафора оригинальна, непредсказуема3: женщины обычно льстятся на полотно-ткань, но не на полотно смерти – самоубийство.
Анализ стихотворения М.И. Цветаевой «Какой-нибудь предок мой был – скрипач...»
    Когда-то Марина Цветаева написала: «Гений тот поезд, на который все опаздывают». Наверное, трудно найти более емкое определение для характеристики ее самой. Ведь она и есть тот самый гений. Цветаева мощью своего творчества показала, по словам Е. Евтушенко, что женская любящая душа - это не только хрупкая свечка, не только прозрачный ручеек, созданный для того, чтобы в нем отражался мужчина, но и пожар, перекидывающий огонь с одного дома на другой.
 
     Стихи Марины Цветаевой всегда очень эмоциональны и экспрессивны. Когда их читаешь, кажется, будто это и не стихи вовсе, а проснувшийся вулкан, извергающий потоки раскаленной лавы. Никогда не знаешь, куда направит свои бурлящие воды эта огненная река, что она спалит на своем пути. Обожжет ли твою душу ее жаркое дыхание или обойдет стороной?
 
     М. Цветаева вступает в литературу как поэт с романтическим мировосприятием, максимализмом жизненных требований, крайним индивидуализмом жизненной и поэтической позиции:
 
     Чтоб в мире было двое:
 
     Я и мир!
 
     Черты романтической эстетики мы можем найти и в стихотворении Цветаевой «Какой-нибудь предок мой был – скрипач…». В центре поэтического сюжета лирический герой, которым оказывается сам поэт. Стихотворение во многом построено на эффекте неожиданности:
 
     И было все ему нипочем,
 
     Как снег прошлогодний – летом!
 
     Таким мой предок был скрипачом.
 
     Я стала – таким поэтом.
 
     Таким образом, в стихотворении нет сюжета в традиционном его понимании. Оно построено с помощью конкретизации, раскрытия определенных черт лирического героя. Для этого Цветаева обращается к его возможной родословной. Так, в самом начале поэт (лирический герой) предполагает, что его предок был скрипачом, а при этом еще наездником и вором. Отсюда поэтесса делает вывод о чертах его (своего) характера:
 
     Какой-нибудь предок мой был – скрипач,
 
     Наездник и вор при этом.
 
     И потому ли мой нрав бродяч,
 
     И волосы пахнут ветром.
 
     Формально это стихотворение делится на семь самостоятельных, но взаимосвязанных четверостиший. Связь между ними подчеркивается использованием одного и того же способа построения: тезис – вывод. Например, во втором четверостишии то, что предок «крадет абрикосы» (вор) становится причиной «страстной судьбы» героини. В третьей строфе тезис дает описательные характеристики, а затем следует вывод:
 
     Дивясь на пахаря за сохой,
 
     Вертел между изб – шиповник.
 
     Плохой товарищ он был – лихой
 
     И ласковый был любовник.
 
     Можно сделать вывод, что композиция этого стихотворения двухчастна. Последнее четверостишие, а точнее, две его последние строчки, в определенном смысле противопоставлены остальным строфам стихотворения:
 
     Таким мой предок был скрипачом.
 
     Я стала – таким поэтом.
 
     Важной особенностью этой части является то, что только здесь есть указание на пол поэта. Это очень важно в контексте времени, когда жила Цветаева. Она явилась одним из родоначальников русской «женской поэзии».
 
     Таким образом, можно сказать, что тема стихотворения – образ поэта. Идея же его рассыпана по всему произведению и связана с романтическим пафосом. Он воплощается в портрете предка: «скрипач», «наездник и вор», «плохой товарищ», «ласковый любовник», «любитель трубки, луны и бус…». Романтизм проявляется и в автобиографизме стихотворения.
 
     Цветаева-поэт боролась за право иметь сильный характер. Ее стихийность во всем стала стихийностью и ее стиха. Цветаева резка, порывиста, дисгармонична. Она, повинуясь интонации, рвет стихотворную строку на слова и слоги, а слоги переносит из одной строки в другую. Поэту прежде всего важен смысл, речь. Не жалея стиха, Цветаева резала строку цезурой и резко – с помощью тире – выделяла, «отбрасывала» слово вниз.
 
     Все стихотворение «Какой-нибудь предок мой был – скрипач…» построено на центральном образе: предок – скрипач. Он раскрывается с помощью эпитетов, а также «красочного» и разнообразного синтаксиса - примет особого поэтического стиля М. Цветаевой. Поэт активно использует восклицательные знаки, тире, многоточия.
 
     Одним из ключевых в произведении становится прием иронии. Сначала делается предположение: «Какой-нибудь предок мой был скрипач». А затем: «Что он не играл на скрипке». И хотя поэт иронизирует: «Таким мой предок был скрипачом. Я стала таким поэтом», можно без иронии сказать, что поэт Марина Цветаева состоялась. Ее поэзию трудно перепутать с чьей-либо еще. Перечитывая это ее стихотворение, можно смело сказать:
 
     Я (Марина Цветаева) стала – таким поэтом!




Анализ стихотворения М. Цветаевой «Что же мне делать, слепцу и пасынку...»
 Стихотворение «Что же мне делать, слепцу и пасынку…» было написано Мариной Цветаевой в 1923 году. Оно буквально наполнено противоречиями. Читатель чувствует пессимистичные настроения и безвыходность положения лирического героя, его отчуждение от окружающего мира. Для того, чтобы понять, откуда у тридцатилетней поэтессы возникли такие мысли, нужно обратиться к ее биографии.
 
     В 1922 году Марина Цветаева вместе с мужем Сергеем Эфроном уехала за границу, в Чехословакию. Эмиграция оставила глубокий след в ее жизни. Смена страны, языка, постоянное отсутствие мужа (он был офицером Добровольческой армии), нехватка материальных средств – все это делало женщину еще более несчастной. За границей она всегда чувствовала себя одинокой, ведь, кроме мужа и детей, ее никто не принимал и не понимал. Вообще, вся поэзия Марины Цветаевой автобиографична, ее стихи часто называют исповедью поэта.
 
     В стихотворении «Что же мне делать, слепцу и пасынку…» поэтесса, во-первых, показывает несуразность окружающего мира, во-вторых - противопоставляет себя этому миру и в-третьих – пытается найти выход их сложившегося положения. 
 
     Что отталкивает лирическую героиню от существующей действительности? Что ей неприятно в этом мире? Ответы на вопросы возникают по ходу развития стихотворения. Фальшь, грубость, отсутствие чувств и сострадания царят в этом мире, где плач называется «насморком», а «вдохновенье хранят, как в термосе». Последние две строчки каждой из строф содержат яркие антитезы:
 
     С их невесомостью
 
     В мире гирь.
 
     С этой безмерностью
 
     В мире мер?!
 
     Лирическая героиня противопоставлена этому миру «серых». По сравнению с ними она чувствует себя духовно слепой и осиротелой, но, вместе с тем, она «певчая», первая. Все у героини не так, как у других, она сильно отличается от всех остальных и потому одинока: 
 
     Что же мне делать, слепцу и пасынку,
 
     В мире, где каждый и отч и зряч,
 
     Что же мне делать, певцу и первенцу,
 
     В мире, где наичернейший — сер!
 
     Но героиня не хочет мириться с безразличием окружающих, она не подчиняется, а пытается найти выход. О сильном желании бросить вызов этому миру свидетельствуют первые строки каждой строфы, которые начинаются словами «Что же мне делать». Поэтесса не только противопоставляет себя окружающим, но и пытается найти себя, свое место в этом обществе. 
 
     Эмоциональная напряженность лирической героини и сила ее переживаний передается через обилие восклицательных знаков, через короткие, как бы «рваные» предложения и фразы, сквозь которые проступает огромная сила воли и стремление к постоянному поиску и совершенствованию. Также важную роль играют слова-символы, такие, как «термос», хранящий вдохновение, «насыпи» - анафемы, «мост» - наваждение. 
 
     Читая это стихотворение, думаешь о том, что в любом обществе всегда найдутся такие чужые, непринятые и непонятые, как Цветаева. Если ты оказался чужим среди своих, то ни в коем случае нельзя подчиняться «серой» бездуховной массе, нужно стоять на своем, отстаивать свои убеждения и верить в них. Если же встретится «странный» человек, живущий по иным принципам, то не стоит сразу отталкивать его, а стоит попытаться понять этого человека, вникнуть в его мысли. Марине Цветаевой очень не хватало понимания, поэтому, возможно, ее жизнь и закончилась трагически: 
 
     Что же мне делать, слепцу и пасынку,
 
     В мире, где каждый и отч и зряч,
 
     Где по анафемам, как по насыпям — 
 
     Страсти! где насморком
 
     Назван — плач!
 
     Что же мне делать, ребром и промыслом
 
     Певчей! — как провод! загар! Сибирь!
 
     По наважденьям своим — как по мосту!
 
     С их невесомостью
 
     В мире гирь.
 
     Что же мне делать, певцу и первенцу,
 
     В мире, где наичернейший — сер!
 
     Где вдохновенье хранят, как в термосе!
 
     С этой безмерностью
 
     В мире мер?!
 
     1923
 
Стихотворение М.И.Цветаевой «Моим стихам, написанным так рано ...» (восприятие, истолкование, оценка)
 Марина Цветаева занимает особую нишу в русской поэзии. Ее лирика интеллектуальна, грустна и очень красива. Стихи Цветаевой волнуют наши сердца, будят в нас самые светлые и искренние чувства, доставляют подлинное эстетическое наслаждение. В стихах этой поэтессы Серебряного века главное – не слова, не их буквальное значение. В первую очередь для Цветаевой важно то, что кроется за словами, то, к чему бегут строчки; то, к чему ведут стремительные рельсы-тире; то, к чему влечет скрытая в стихах стремительная интонация… Стихи поэтессы разнообразны по мотивам и очень интуитивны: «Моим стихам, как драгоценным винам, // Настанет свой черед». Марина Цветаева оказалась права – ее время настало. 
 
     Стихотворение «Моим стихам…» создано в 1913 году, когда поэтессе был 21 год. Уже в таком юном возрасте в ее творческой кладовой имелся не один сборник стихов. Марина была харизматичной, сильной и амбициозной личностью, смело заявляла о себе и претендовала своей лирикой на место в душах людей. 
 
     В этом стихотворении поднята проблема значимости и оценки творчества для самого автора, поиск его признания. 
 
     Лирическая героиня уверена в силе своего таланта. Она с любовью и трепетом относится к собственным творениям, приводит красивые сравнения: 
 
     Моим стихам, написанным так рано, 
 
     Что и не знала я, что я – поэт,
 
     Сорвавшимся, как брызги из фонтана, 
 
     Как искры из ракет. 
 
     Из этого отрывка мы можем сделать вывод о том, что героиня, сопоставляя творчество с брызгами и ракетными искрами, считает стихи такими же динамичными, яркими, эмоциональными. Ее поэзия – не однообразный поток воды, а отдельные капли и огоньки, яркие, освещающие наш мир. Стихотворения Цветаевой не только образны, но и актуальны. Они взрывают серость и однообразие, затрагивают насущное, разжигают бурю эмоций:
 
     Ворвавшимся, как маленькие черти,
 
     В святилище, где сон и фимиам, 
 
     Моим стихам о юности и смерти,
 
     - Нечитанным стихам! –
 
     Стихотворение проникнуто чувством уверенности и надежды. И пусть стихи героини «никто не брал и не берет», но наступит такое время, когда их оценят и полюбят. 
 
     Цветаева всегда осознавала свою значимость, значимость своих стихов. Она прекрасно понимала, что ее «звездный час» пробьет нескоро, но непременно наступит:
 
     Моим стихам, как драгоценным винам, 
 
     Настанет свой черед.
 
     Здесь определена позиция лирической героини - идти вперед. Стихи много значат для нее, в них - самовыражение, в них - отдушина, в них - вся жизнь! 
 
     Стихотворение «Моим стихам, написанным так рано…» является своеобразной отправной точкой молодой поэтессы. Ведь это очень важно - на начальном этапе своего творчества запастись смелостью, стойкостью и искренне любить тех, для кого пишешь.
 
     Лирическая героиня преисполнена лихорадочной, вдохновенной силы творить и добиться признания. И пока она жива, в ней будет неугасимо гореть душевный творческий костер – костер любви к жизни и к людям, к природе, к святому ремеслу поэта. 
 
     Стихотворение написано ямбом и перекрестной рифмой, что создает жесткость его интонации. Именно этого и добивался автор. 
 
     Тема данного стихотворения требует серьезного подхода. Рассказывая о своей поэзии, для создания образности Цветаева прибегает к сравнениям: «Моим стихам … сорвавшимся, как брызги из фонтана, как искры из ракет», «моим стихам, как драгоценным винам»; одушевлениям: «ворвавшимся, как маленькие черти»(про стихи). 
 
     Используются в стихотворении и синтаксические средства художественной выразительности: параллелизм («сорвавшимся, как брызги из фонтана», «ворвавшимся, как маленькие черти»), повторы («моим стихам, написанным так рано», «моим стихам о юности о смерти», «моим стихам, как драгоценным винам»), восклицания («Нечитанным стихам!», «Где их никто не брал и не берет!»)
 
     Лирическая героиня вступила на путь, откуда сделать шаг назад уже невозможно. Бесстрашная и безоглядная правдивость и искренность во всем были всю жизнь ее радостью и болью, ее крыльями и путами, ее волей и пленом, ее небесами и преисподней. О значении этого стихотворения в жизни и творчестве Цветаевой лучше всех сказала сама поэтесса в 30-е годы: «Формула – наперед – всей моей писательской и человеческой судьбы». 
 
     На мой взгляд, надежда М.Цветаевой на признание своей поэзии сбылась. Ее стихи ценят и любят. Читатели не «проглатывают» ее творчество, а наслаждаются и восторгаются каждой каплей стихов поэтессы, точно «дорогим вином».


Стихотворение Цветаевой «Откуда такая нежность?»
Стихотворная форма позволяет поэту выразить чувства, переживания, внутренний мир человека. Любовная тема занимает в лирике Марины Цветаевой важное место. С помощью поэтических строк она передает неповторимую гамму чувств женской души.
Стихотворение «Откуда такая нежность?» относится к любовной тематике. В основе произведения риторический вопрос: «Откуда такая нежность?». Лирическая героиня обращается к себе, к своему внутреннему миру, пытается понять природу собственной нежности, своих чувств. Риторический вопрос повторяется в каждом четверостишии стихотворения, акцентируя внимание читателя на самом главном. Лирическая героиня переживает вновь любовное чувство, но оно другое, непохожее на то, что было испытано раньше. И этот вихрь ощущений увлек героиню. Сама Марина Цветаева считала, что в каждом стихотворении она выражает собственную судьбу, что любой поэтический образ биографичен.
Чтобы передать любовное чувство героини, М. Цветаева использует в стихотворении различные поэтические приемы, самый распространенный – инверсия, которая помогает передать глубину испытываемых ощущений:
Не первые – эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала – темней твоих.
Глаза возлюбленного сопоставляются с небесными звездами. Здесь используется сравнение на фоне повторяющегося предложения:
Всходили и гасли звезды…
…Всходили и гасли очи
У самых моих очей.
М. Цветаева использует устаревшую форму слова: у возлюбленного очи, а не глаза.
Лирическая героиня слушает песни возлюбленного «на самой груди певца».
В финале стихотворения Марина Цветаева также использует риторический вопрос:
Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами – нет длинней?
Героиня обращается к «отроку лукавому», к «певцу захожему», еще раз пытаясь понять природу той нежности, которая владеет женщиной.
Это стихотворение передает скрытые перипетии любовного чувства, природу женского восприятия. Здесь лирическая героиня – любящая женщина, пытающаяся понять причину переживаний:
Откуда такая нежность?
 
 
Стихотворение Цветаевой «У меня в Москве – купола горят!»
С Москвой были нерасторжимо связаны вся жизнь и творчество Марины Цветаевой. В своих стихах она постоянно обращалась к образу любимого города, с которым ассоциировала свое чувство родины. Неслучайно целый цикл из девяти произведений в лирике Цветаевой посвящен именно Москве, в него входит и стихотворение «У меня в Москве – купола горят!»
Уже в первой строке можно увидеть отражение бунтарского характера поэзии Цветаевой.Романтическое противопоставление себя всему миру, жизненный девиз: «Одна – из всех – за всех – противу всех!..» читаются за громким трехкратным повтором фразы «у меня», да и дальше в стихотворении местоимение «я» занимает значимое место, находясь в оппозиции к тому, чье имя лирическая героиня не называет. Перед читателем разворачивается ее диалог с тем, кому она раскрывает свою душу через самое близкое в мире – через образ Москвы. Цветаева любит город в себе, через свое лирическое Я.
Москва для поэта – это церкви, колокола. Звукописью передается колокольный звон, осеняющий столицу как горячее, страстное сердце всей богомольной Руси:
У меня в Москве – купола горят!
У меня в Москве – колокола звонят!
В следующих строках четверостишия слышатся отзвуки свойственного ранней лирике Цветаевой мотива смерти:
И гробницы в ряд у меня стоят, –
В них царицы спят, и цари.
Но здесь нет характерного протеста против смерти как нелепого вторжения в жизнь. Скорее, упоминание покоящихся в московских монастырях русских монархов связано с мыслью о том, что именно в Москве начало всех начал, именно здесь корни государства Российского, истоки всего самого святого для русского человека.
Каждая строфа в стихотворении построена вокруг одного ключевого мотива. В первой обращают на себя внимание колокола – часто встречающийся в лирике Цветаевой образ, как бы включающий и это стихотворение в контекст всех произведений, посвященных Родине. Во второй строфе неоднократно повторяется образ зари, как будто сияющей не только на горизонте, но встающей из глубины души героини:
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится – чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе – до зари.
Эмоциональность стихотворения создается не столько лексикой (мы не видим здесь неологизмов или очень ярких эпитетов, метафор), сколько синтаксическими приемами. Предложения содержат эллипсис, параллелизм конструкций, повторы, которые призваны не только акцентировать внимание на какой-либо мысли, но и задавать определенный музыкальный ритм всему произведению. В некоторой степени так нашло свое отражение музыкальное образование Цветаевой. С целью придать большую экспрессивность тексту поэтом используется и новая для начала века диссонансная, неточная рифма. В строфе рифмуются первые три строки, а последние строки рифмуются между собой во всем стихотворении.
Москва в представлении поэта – духовная столица России, поэтому она не представляется без куполов церквей и колокольного звона. В этом смысле Цветаева часто противопоставляет ее Петербургу, столице административной, где все линии строги, Нева холодна. Старый город же вольно раскинулся, символизируя широкий размах русской души.
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой – Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
В этой строфе очевидны фольклорные интонации, тяготение к традициям русской народной песни. Это проявляется как на образном уровне (лирическая героиня с опущенной головой – вся олицетворение покорности истинно русской жены), так и на языковом (употребление предлога «о» вместо «в»). Героиня подчеркивает свое личное родство именно со старой столицей, таящей предания далекой старины в водах Москвы-реки. Образ слипающихся фонарей придает трогательность всему происходящему в душе героини, словно это отражается в реке, как уличный свет.
Признание в любви звучит продолжением звона кремлевских колоколов на заре:
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю –
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари…
Что-то стихийное, своевольное слышится в таком признании, будто оно вырывается из сердца девушки среди ночной молитвы. Дорогой образ Кремля повсюду с ней, в ее душе. И он дает силы быть искренней в проявлении чувств. Отчаянная мольба скрыта за этим признанием. В то же время героиня осознает несбыточность своей мечты:
Но моя река – да с твоей рекой
Но моя рука – да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря – зари.
В последней строфе вновь повторяются ключевые образы всего стихотворения – заря, река. На фонетическом уровне в старорусском «доколь» слышится «колокол». И венчает все слово Радость, неслучайно написанное с заглавной буквы. В этом – жизнеутверждающий пафос творчества Цветаевой, торжественность настроения, с которой она всегда пишет о своей Москве, о единстве с этим городом, сердцем всей Руси.